СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА ИЛИ КОЛХОЗНЫЙ МОНТЕ-КРИСТО

СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА ИЛИ КОЛХОЗНЫЙ МОНТЕ-КРИСТО

Как-то в поезде я познакомился с очень интересным человеком. И судьба у него была особая, непростая – хоть роман пиши. Но – обо всем по порядку.

- Вы Борис Акимов? – случайный попутчик по купе, седовласый коренастый мужчина внимательно посмотрел на меня чистым, как смотрят дети, взглядом. – Из передачи «Человек-невидимка»?

- Да, - отвечаю.

- И все у вас там по-честному?

- Извините, как вас зовут?

- Николай!

- Очень приятно, Николай! Борис. – Я пожал руку собеседнику. - Понимаете, в чем дело: зрелищные передачи по сути своей не могут обладать стопроцентной достоверностью. Элемент шоу, сказки, интриги есть и в нашей программе.

Николай задумался, осмысливая услышанное.

- Так все правда? – спросил он недоверчиво.

- Не волнуйтесь. – Рассмеялся я. – Все по-честному. Давайте вашу руку! Сейчас убедитесь.

Мой новый знакомый с нескрываемой радостью протянул ладонь.

- Ваша линия жизни указывает, что вы – долгожитель. – Начал я делать выводы, осматривая руку. – Хотя проблем на вашу долю выпало немало. Об этом говорит линия ангела-хранителя. Здорово, когда ангелы Господни рядом с нами, но чаще всего они появляются, когда жизни человека угрожает опасность или тяжелые испытания. У вас этот период пришелся на 22-23 года.

- Неужели все это видно по руке?

- Серьезные трудности продолжались еще несколько лет.

- Ровно семь лет от звонка до звонка. А не видно, что это было? – хитринка и в то же время печать грусти промелькнула в глазах Николая.

- Это трудно увидеть, но, по вашему же выражению «от звонка до звонка», смею предположить худшее – тюрьма.

- В самую точку! – Волнуясь, Николай пожал мне руку своими натруженными ладонями. – Вот слушайте. После армии я работал в родном колхозе механиком. А народ в нашей деревне злой, чуть что – за оглоблю хватается. И в соседней такой же. Так что по праздникам стенка на стенку ходили. Я тоже за своих стоял. Хотя и не особо драчливый был.

Самым вредным был сын председателя колхоза. Задира, но любил все исподтишка делать и не своими руками. Многих обижал, да все папаши его боялись. В городе учился, а на каникулы домой приезжал.

Вот в очередной раз на майские сошлись драться. Долго не бились: раз-два – и разбежались. Только один из соседей не встает. Вызвали фельдшера, тот его в район, а в больнице парнишка и умер. От удара по голове металлическим предметом. Нас всех сразу в милицию. Дело ясное, председателев сынок свинчатку с собой носил, он парня и уделал. Я это следователю и рассказал. А следователь достает пистолет и говорит: «Пиши чистосердечное признание, а не то пристрелю за нападение на сотрудника милиции». Подписал. Думаю, ладно, ребята же знают, кто убил. Правда откроется.

Но на суде дружки мои, все пятеро, против меня стали показания давать. А сыночка председателя – будто и не бывало. Даже свидетелем не пришел. Ясное дело: папаша отмазал. Но это ничего, обидно, что друзья меня предали. Ни один не сказал правды. Дали им всем условно за драку, а мне по 102 статье семь лет. Ох, насмотрелся я и натерпелся, но горше всего – обида во мне сидела. Думал, выйду – голыми руками передушу дружков своих. И первого – председателева сына.

Освободили меня. Вернулся домой. Хотя сомнения были: страна большая, рабочие руки всюду нужны. Как теперь жить с этими людьми? Как им в глаза смотреть? Да мамку с папкой увидеть хотелось. Первое что узнал – двое дружков утонули «по пьяному делу». Обидчиков стало меньше.

Не хотел в колхоз идти, чтобы старых знакомых не встречать, да председатель вызвал и назначил заведовать фермой: я зоотехник по специальности.

- Хорошо, - говорю, - только чтобы все по-моему было: в коровниках чистота и тепло зимой, кормов достаточно и доярки трезвые.

Живу, с дружками не встречаюсь. Если видят меня – на другую сторону улицы переходят. Через год еще один из бывших приятелей сгорел. Пьяный с газовым баллоном на кухне возился. Открыл вентиль. Газ вышел. А он возьми, да и спичкой пыхни. Обгорел, как сатана. Три дня промучился и отдал богу душу.

Как-то зимой поздно вечером еду на санях с фермы. Смотрю: на обочине у дерева темнеет что-то. Остановился, вижу: человек замерзает. Подошел. Еще один из друзей-предателей. Видно, пьяный шел домой и заснул по дороге. Думаю, забрать или пусть замерзает? Если оставлю, буду такой же, как и все они. Подобрал, отвез домой. На следующий день приходит он ко мне с бутылкой. Сели за стол.

- Прости, - говорит, - спасибо.

Выпили.

- Зачем ты меня поджечь хотел? - Спрашиваю. И в глаза смотрю, чтобы не соврал. А дело вот в чем. Поздней осенью вышел я во двор и увидел, что под скирдой угли лежат. Кто-то ночью в ведерке углей принес и подбросил, чтоб скирду поджечь. А скирда не загорелась. Дождь пошел. Потушил. А в углях, подброшенных были гвозди. Значит, топились распиленными досками с гвоздями. В то время полы в правлении перестилали, вот мой приятель их себе на дрова и свез. Если бы скирда загорелась, то пожар запросто мог на дом перейти.

- Прости, - говорит – виноват. Думал, ты меня придушишь.

- Пока никого в жизни не придушил, и ты это прекрасно знаешь. И впредь не буду, а вас Господь накажет. Иди с миром.

Недолго ходил мой приятель: через три года умер от рака легкого. Говорят, когда умирал, меня проклинал, за то, что я его зимой от смерти спас. Рак его совсем съел: одну кожу, да кости хоронили. На похоронах еще один мой недруг напился и подавился насмерть.

Остался только один – убийца. Он за это время закончил сельхозинститут, год поработал у отца замом, а потом перешел в райком инструктором. И вот отец его, наш председатель, продает весь урожай и говорит: денег мало выручили, премии не будет. Народ побухтел, да и успокоился. А я смотрю, что дальше будет. А дальше его сын приезжает на новенькой «Волге»!

Для меня уже жизнь колхозная стала хуже горькой редьки. Народ злой, пьющий, культуры никакой. Прихожу я к председателю и заявление на стол: - Ты можешь других обманывать, но себя я не позволю. Увольняюсь. А не выплатишь премию – в прокуратуру пойду.

- Да кто тебе, тюремщику поверит? – говорит. А морда у самого вся кровью налилась от волнения.

- Поверят, не поверят, но терпеть не буду. Давай расчет и премию.

- Ладно, иди, ведьмак, а то от тебя только одно горе.

- Горе у вас еще впереди! – Говорю.

Получил расчет и премию и подался в город на конезавод. Потом узнал: сынок-то на подаренной «Волге» разбился.

… Скотину я больше люблю, чем людей. Хотя зла на своих обидчиков уже давно не держу. Прибрал их Господь, а мне не тепло, не холодно. Не мстительный я. Вообще считаю, что недругов моих совесть сгубила. Такая вот история…

***

На линии жизни Николая в возрасте 22-23 лет наблюдается темная точка, символизирующая начало трудного периода. Расхождение линий жизни и головы говорит об окончании испытаний через 6 лет. И, конечно же, все это время с ним был его ангел-хранитель